Сотворение Севера. Зачем белгородцы едут в Карелию зимой

Смотришь на всё это и ощущаешь, как где‑то внутри начинает щекотать радостное предвкушение: мы в Карелии.

По правде сказать, это детское чувство ожидания охватывает путешественника ещё на Финляндском вокзале Санкт-Петербурга. Хмурый предрассветный город на Неве провожает гудками такси и мелким снегом. Садишься в тёплый вагон и тут же прилипаешь лбом к окну.

Когда поезд покидает городские окраины, снег начинает валить большими хлопьями. В густой северной темноте сквозь мельтешащие снежные заряды удаётся различить только высоченные сугробы, тёмные ели и таблички с необычными названиями станций: Хийтола, Элисенваара, Яккима. И ты вдруг осознаёшь парадокс своего движения с севера на север.

В Карелии нет полярной ночи, но зимние дни коротки и стремительны. Только после девяти утра небо над нами начинает проявляться серым. И ты выхватываешь, наконец, из мрака за окном целые пейзажи: хвойные леса на холмах, маленькие деревянные домики, заснеженные озёра, лежащие под толстой ледяной коркой. В этих суровых краях больше воды, чем суши. И в скором времени поезд спотыкается о скобку узкого залива Ляппяярви, который разрезает Сортавалу на две половины.

Выходишь из поезда, закрываешь лицо шарфом и чувствуешь, как мгновенно слипаются ресницы от хваткого мороза. Обходишь окутанный клубами пара старинный локомотив и по заледеневшей дороге устремляешься в город.

«БелПресса»