Подгорнов

Про Газу

У нас новый мирный план от Вашингтона. Ключевые моменты: прекращение огня, обмен заложников, вывод израильских войск и временное управление сектором под международным надзором. Центральная роль отводится Трампу: именно он собирает коалицию и задает правила. Для легитимности в конструкцию встроен британский элемент — Тони Блэр рассматривается как возможный координатор переходного правительства. Но это скорее фасад, чем полноценный возврат Лондона в статус архитектора новой конструкции. Реальные рычаги по ресурсам и политический контроль остаются в руках Вашингтона.

Европа в целом оказывается в положении «платёжника». Брюсселю предлагается финансировать восстановление и гуманитарные пакеты, не получая пропорционального влияния на политическую архитектуру будущего Газы. Для Британии ситуация двуслойная: персональное участие Блэра укрепляет образ «особого партнёра», но не возвращает стране позиции, которыми она обладала в ближневосточной политике ранее. И большой вопрос, насколько Блэр близок к нынешней администрации Даунинг стрит.

Россия получает пространство для манёвра. Во-первых, на уровне Совбеза ООН можно добиваться расширения международного надзора за счёт включения арабских и не западных стран. Это переводит инициативу из англо-американской в по-настоящему многостороннюю плоскость, усиливая дипломатический капитал Москвы в регионе. Во-вторых, речь идёт о перспективах восстановления — реконструкции энергетики, водной инфраструктуры, портов. Если средства распределяются через многосторонний траст, у российских компаний появляется шанс войти в эти проекты.

И, наконец, в политическом плане Россия выигрывает при любом исходе. Если план будет реализован в формате широкой коалиции (с участием арабских стран, не западных держав и многостороннего траста для распределения средств восстановления), то Москва сможет заявить, что именно она добилась «инклюзивности» и превратила англо-американский проект в по-настоящему международный. Если же США ограничатся только собственным контролем при фасадной роли Британии, Россия получит аргумент: отсутствие реальной инклюзивности делает план нежизнеспособным. В обоих случаях баланс складывается не в пользу Европы и Лондона, которые остаются за бортом Ближневосточных процессов. Что на руку Кремлю в «главном противостоянии».

Поживем-увидим, но это самая жизнеспособная конструкция из предложенных за много лет. Трамп явно добавил себе международного политического веса. А для Москвы — это «окно возможностей», которое нужно реализовывать.

Мой деловой комментарий про рост госдолга:

Моя оценка, что рост госдолга в проекте бюджета на 2026-2028 годы выглядит скорее как инструмент стабилизации, чем источник угрозы. Минфин закладывает равномерный график заимствований, доводя общий долг до 53,8 трлн руб. или около 20% ВВП. Для России это показатель весьма умеренный: по международным меркам он остается в нижнем диапазоне, а сама структура долговой нагрузки контролируемой.

Ключевой акцент — минимальное использование ФНБ. Фонд не «проедается», а даже накапливается: к 2028 году он вырастет до 15,1 трлн руб. Такая модель снимает риски перегрева и сохраняет резерв на случай экстренных ситуаций.

Повышение НДС до 22% и новые налоговые меры должны обеспечить до 1,5 трлн руб. ежегодных доходов, что позволит удержать дефицит вблизи 1-1,5% ВВП. При этом Минфин прямо говорит о равномерном предложении облигаций: без давления на рынок и с расчетом на устойчивый спрос со стороны банков и институциональных инвесторов.

Власти делают ставку на предсказуемость: долговая нагрузка растет постепенно, бюджет остается сбалансированным, резервы сохраняются. Это не создаст экономического рывка, но и не допустит трещины в финансовой системе. На мой вгляд, в текущих условиях стратегия «спокойного контроля» выглядит оптимальным выбором.

В России число вакансий превысило количество безработных, сообщили в Счётной палате РФ. При этом, больше всего вакансий представлено в Москве (210,8 тысяч) и Московской области (116,8 тысяч), а меньше всего — в Ненецкой автономной области (0,1 тысяч). Вице-президент «Опоры России» Пищальников заявил, что безработица в РФ в 2026 году останется на рекордно низком уровне — 2%. Однако регионы Северо-Кавказского округа показали в среднем наибольший уровень безработицы — 7,5%.

Всё это про мою тему #кризискадров

Низкая безработица — это вроде хорошо. Я часто слышу формулировки, что у нас и нет «кризиса кадров». Посмотрите на уровень безработицы!
Если бы всё было так просто.

Цифры в 2% фиксируют тех, кто активно ищет работу. Но они не учитывают людей на неполной ставке, в простоях, на «вынужденных отпусках» и с мизерной загрузкой. Если учесть эту «недозанятость», то реальная безработица выше официальной. Люди на рынке труда есть. Их немало. При этом парадокс в том, что бизнес и госструктуры продолжают чувствовать кадровый голод.

Разберемся почему так.
Вакансии и запросы сосредоточены в конкретных компетенциях и локациях. Т.е. нужны профильные и узкие специалисты в Нижнем Тагиле. А «лишние люди» — это у нас юристы в Москве. Этот дисбаланс, что у нас на рынке труда (1) много «общих» специалистов и мало «узких», и (2) много в центре и мало в регионах — это структурные проблемы нашей экономики.

Проблемищи. Я про них в цикле Кризис кадров много говорил. И предлагал решения.

Сейчас моя оценка, что у нас или период адаптации и перехода. Той самой перестройки экономики. Что люди переливаются в новые отрасли и из-за этого официальная безработица остаётся низкой. Либо это у нас эпоха охлаждения и простоев, которая даст резкий скачок безработицы в ближайшие годы. Потому что без инвестиций и расширений производств рынок труда будет сужаться и спрос на работника пойдет вниз.

Пока вроде развилка и есть шансы «перелить» юристов на производства. Т.е. перенести и развить нужные экономики компетенции в нужных регионах. Но это вопрос участия государства. Многое в ближайшие год-два зависит от действий властей. Надеюсь, что они видят проблему и работают над решениями.

Еще про новый бюджет
(немного политической лирики)

Жить в России станет очевидно дороже. Но это вовсе не означает, что от этого станет хуже. Подорожание может быть сигналом, что период простых (и дешёвых) решений завершается. Заплаточная политика — всё. Дальше качество жизни будет определяться не громкими обещаниями, а спокойной административной рутиной. Если мы заменим планы и презентации про «300 самолетов к 2030 году» на последовательные шаги здесь и сейчас, то нынешний спад можно превратить в укрепление фундамента нашей страны.

Нам нужны стабильные сроки вместо «от двух недель до бесконечности». Не постоянные пересмотры и корректировки, а, например, автосанкции для чиновника, который сорвал дедлайн. Нам нужно экономить на утечках по госзакупкам и госстройке. Там всё основные дыры.

Госденьги деньги должны идти не в «красивые проценты» и пиар, а в садики, школы и транспорт там, где люди реально живут. Госрегулирование должно идти через данные, а не через кипы справок. МСП нужно дать понятную цифровую экосистему, которая будет собирать данные для государства в автоматическом режиме.

Нам нужна адресность. Поддерживать не «всех понемногу», ради красивых лозунгов, а тех, кто обеспечивает занятость, кто платит налоги и развивает «человеческий капитал». Льготы, там, где есть эффект на экономику и на демографию. Гранты не «на развитие», а на конкретную услугу или выпуск конкретной продукции.

Ну и главное: нам нужно новое мышление чиновника. Не планировать идеальные картины на будущее, а работать с тем, что есть. Не обещать, а исполнять. Такой режим даёт не «рывок к 2030», а тихий, устойчивый рост год за годом. Меньше сюрпризов, меньше перегрева, больше предсказуемости. Вот главные «лозунги» на ближайшие годы.

Бюджет на ближайшие годы — это не красивая витрина, а просто нормальная жизнь. Средняя по ощущениям и планам, но от этого надёжная. Грубо говоря, нам нужно перестать строить воздушные замки и заняться ремеслом управления. Тогда всё получится. И люди для этого есть.

Про новую семейную ипотеку

Минфин намекает, что по семейной нас ждет «лестница» ставок: 12% на первого ребенка, 6% на второго, 4% на третьего. Декларируется это как демографический стимул. Но будем откровенны, реальная логика иная: выполнить задачу ЦБ по снижению перегрева на рынке новостроек и сократить расходы бюджета.

Прежняя единая ставка 6% работала как массовая субсидия спроса. Денег было слишком много и как эффект — быстрый рост цен при слабом росте доходов. Это очень даже нравилось застройщикам и их сверхдоходам, но в целом ухудшало доступность жилья для всех категорий.

Новые параметры льготной ипотеки переводят льготу из «массовой» в «адресную». Это чисто экономическое решение — адресность против массовости равна экономии. Субсидируется не весь пул заемщиков, а домохозяйства с более высокой социальной отдачей (второй и третий ребенок). Это снижает нагрузку на бюджет и по задумке сдувает ценовой пузырь на рынке жилья. Меньше «бесплатных» денег в систему — ниже разгон цен и меньше соблазнов для «маркетинговой магии» со стороны наших любимых застройщиков.

Как это должно работать? Сужение льготы перераспределяет спрос: первичный рынок теряет часть «легких» сделок, темпы повышения цен снижаются, конкуренция с арендой и вторичкой усиливается. Девелоперам придется больше работать продуктом (качеством жилья) и сервисом, а не только финансовым социнжинирингом. Для банков это снижение регуляторного и процентного риска в портфеле льготных кредитов. Всё это важно в условиях дефицита бюджета и «сложных денег», которые с нами надолго.

И отдельно про демографию. Без иллюзий.
Ставка 12% на первого ребенка можно считать не льгота. Это очевидно. Для значительной части семей платежи снова окажутся запредельными. Доля тех, кто дойдет до 4% на третьего ребенка, объективно невелика. Ипотека влияет на тайминг рождения, а не формирует мотивацию. Я про это много раз писал. Она помогает реализовать уже принятое решение, но редко формирует его. Отсюда стабильная низкая доля многодетных в структуре всех семей и даже среди семей с одним ребенком. Т.е. демографические задачи в плюс новая «лесенка» не решает. Но и в откровенный минус ситуацию не отпускает. Логика пока такая: быть бы живу.

И как всегда, дьявол в реализации. Я считаю, что обязателен автоматический репрайсинг: переход на более низкую ставку при рождении следующего ребенка без заявлений, комиссий и ручного согласования. Это делает адресность не лозунгом, а удобной процедурой. Родился второй — ставка пересчитывается до 6%. Появился третий — до 4%. В противном случае льгота превращается в бюрократию с потерей эффекта.

Ну и общий вывод. Да, нас ждет уход (значительной) части «первых детей» в аренду и отложенный спрос. Это нормальная цена за охлаждение, если цель сбалансировать рынок. Да, будет низкий охват ставки 4% и, как следствие, ограниченный демографический импульс. Но он и не был основным драйвером в старой модели. И опять же, нам нужно экономить бюджет и социальный выплаты.

Моё мнение, что главная задача новой семейной ипотеки — бюджетная дисциплина, при сохранении некоторых льгот для поддержки демографии. Очень прагматичный и «не раздутый» вариант.

И последняя часть мини-цикла: Миграция — это (не) проблема!
(4) #мигранты

Экономике РФ нужны мигранты. Момент в том, чтобы мы четко понимали, какие мигранты и куда нам нужны. Не смешивали всё в одну кучу, а структурировали и эффективно использовали.

Существуют отрасли, где без временного завоза рабочих рук проекты встанут. Это массовое жилищное строительство в мегаполисах, сезонное сельское хозяйство, а также часть логистических операций. Для этих сфер мигрантский труд — не альтернатива «своим», а способ реализовать планы в срок и удержать конкурентоспособность. Но этот труд должен быть управляемым: контракт, срок, обязательный выезд.

Напротив, есть отрасли, где ставка на дешёвую миграцию блокирует развитие. В ЖКХ низкоквалифицированные кадры поддерживают архаичную структуру ручного труда. В городском транспорте или складской логистике «дешёвые руки» мешают внедрять автоматизацию и цифровые решения. Там, где технику и обучение можно внедрить за 2-3 года, продолжение миграционной зависимости лишь консервирует отставание.

Итого у нас складывается три разных миграционных направления:

Временные рабочие
Это основа массовых строительных объектов, сезонных сельхозработ, части транспортных проектов. Здесь принцип прост: человек въехал под конкретный объект, отработал, выехал. Разрешение действует не дольше полугода. Проживание фиксируется через работодателя, трудовой контракт и дата выезда заносятся в цифровой реестр. Семейный завоз исключён.
Такой канал нужен, чтобы не сорвать сроки. Но он должен быть жёстко контролируемым, без шансов на оседание и уход в серую зону.

Квалифицированные специалисты
Это другая категория. Здесь речь о медицине, IT, инженерии, отдельных отраслях промышленности. Россия объективно не закроет дефицит собственными силами в ближайшие годы. Для этих людей должны работать долгосрочные визы, возможность ВНЖ и упрощённые процедуры признания дипломов. Важно, что они не создают социальной нагрузки, а наоборот повышают уровень компетенций и налоговую базу.
Для этой категории нужна не жёсткость, а предсказуемость: понятные сроки виз, понятные правила найма и гарантия, что они не будут уравнены в правах с низкоквалифицированным потоком.

Репатрианты
Особый канал. Это русскоязычные семьи и специалисты, которые возвращаются в страну на постоянной основе. Здесь приоритет не в ограничениях, а в поддержке: упрощённый статус, «зелёный коридор» для детей, доступ к образованию и здравоохранению. Фактически репатрианты должны иметь пакет прав, близкий к гражданам, с коротким переходным периодом.
Этот поток важен для восполнения демографических провалов. В отличие от временного найма, он формирует долгосрочный человеческий капитал с культурной идентичностью, который остаётся в стране.

Сегодняшняя система сваливает всё в одну категорию: «мигранты». Это не работает. Временный рабочий и врач, вернувшийся по программе репатриации, оказываются в одинаковом бюрократическом коридоре. Баланс трёх направлений означает чёткое разграничение: низкоквалифицированный труд — «вахта» с обязательным выездом; квалифицированный специалист — ресурс развития, с долгосрочным режимом; репатриант — свой культурный резерв, которому нужно помогать, а не ставить препоны.

Как я уже писал, что к 2026 году тема миграции станет одним из центральных вопросов избирательной кампании. И встраивать её в свою повестку нужно уже сейчас. Нужно формулировать, что миграция не должна быть хаотичной массой. Есть разные миграции. Это три разных канала, три разные задачи и три разные системы правил. Если разделить их и навести порядок, то Россия только выиграет. Она обеспечит проекты рабочими руками там, где без них нельзя, и одновременно ускорить модернизацию через обучение собственных кадров и привлечение квалифицированных специалистов.

При такой подачи миграция перестаёт быть угрозой и становится управляемым элементом для роста экономики. Миграция — это не проблема, а часть решения кадрового кризиса.

Продолжаем небольшой цикл материалов: Миграция — это (не) проблема!
(3) #мигранты

Обсуждая миграцию, мы уже поговорили про отмену патентов и как оформлять работника в новых условиях. Но оставили в тени другую линию — репатриацию и возвращение русскоязычных семей. Эта тема напрямую связана с качеством человеческого капитала и с тем, насколько государство готово выполняет свои собственные обещания.

Программы переселения соотечественников формально существуют, но на практике превращаются в испытание. В 2024 году произошёл показательный случай: дети русскоязычных семей, приехавших в регионы по программе репатриации, не смогли поступить в школы. Формальный повод — они не прошли тестирование по русскому языку, обязательное для детей иностранных граждан. Но правительство ещё зимой того же года освободило репатриантов от этой процедуры. Проблема оказалась не в детях, а в том, что чиновники на местах не синхронизировали свои действия с принятым решением.

Этот пример демонстрирует разрыв между политическими декларациями и практикой. Одни органы выпускают постановления, другие продолжают действовать «по инструкции», а школы предпочитают перестраховаться. В результате семьи, приехавшие «домой», сталкиваются с барьером, которого не должно быть.

Это нужно изменить. Правильным будет создать отдельный режим для репатриантов. Не через тот же коридор, что для временной трудовой миграции. Семьи «новых россиян» должны получать упрощённый статус с гарантированным доступом к образованию и медицине.

Также можно выработать единые правила приёма детей в школы. Нужен прямой приказ Минпросвещения: дети из русскоязычных семей зачисляются без тестов.

Третье — сопровождение. Горячая линия и уполномоченные в регионах, чтобы шел быстрый разбор конфликтных случаев. Это вопрос доверия: люди приезжают по официальной программе и ожидают прозрачных условий.

Четвёртое — "русская карта". Цифровой инструмент, подтверждающий происхождение и открывающий доступ к социальным услугам. Такой документ можно интегрировать с госуслугами и региональными сервисами.

Нам сейчас важно показать, что политика государства не только про ужесточение правил для низкоквалифицированного иностранного потока, но и реальная поддержка своих. Разделение двух каналов очевидно:
— временные рабочие руки: жёсткий контроль, без семейной нагрузки;
— репатрианты: упрощённый въезд, гарантии и интеграция.

Такой баланс отвечает и запросу общества, и стратегической задаче по укреплению человеческого капитала. Также отдельно можно говорить про то, что мы готовы принимать «культурную Россию». Т.е. тех граждан зарубежных государства, которые по происхождению и отношению к культуре видят себя россиянами.

В четвёртой части цикла перейдём к экономике. Рассмотрим, где стране действительно нужны временные мигранты, а где эффективнее инвестировать в автоматизацию и обучение собственных кадров. Речь пойдёт о квотах, отраслевых планах и о том, как измерять не «число мигрантов», а производительность труда.

Сегодня много напишут про проект бюджета. Который уже успели окрестить и «военным», и «сбалансированным». И даже позволяющим выйти в рост к 2030 году.

Окей. Пусть будет так. У каждого эксперта и оценщика своя позиция. Этот плюрализм мнений неплох. Более того, только в нем и суть. Надеюсь депутаты всё это услышат и в момент согласования зададут верные вопросы, услышав толковые разъяснения.

Если бы я был депутатом, то я бы спросил за демографию. Есть у меня такая привычка, беспокоиться за демографию РФ и её будущее. Так вот, как мне кажется, бюджет сильно бьет по стратегии «многодетности».

Поясню.
Микробизнес, который решили точечно «прижать» — это именно «семейные» допдоходы. Миллионы женщин 25-35 лет тянут онлайн-торговлю, микро бьюти продажи и крафтовое «ремесло». Зачастую это подработка в декрете или между декретами. По данным ФНС, более 7 млн женщин занимаются предпринимательством, из них 5,37 млн самозанятые. Самый «женский» рынок — это маркетплейсы (на Wildberries доля продавцов-женщин 58%).

Повышение НДС до 22%, а также втягивание МСП в НДС-контур за счёт порога 10 млн + «оптимизация» страхвзносов — это для типичного семейного кейса с оборотом 8-15 млн руб. и маржой 10-20% получится минус 10-15% чистого дохода в год. Минимум. Зафиксировали.

В РФ в 2024 году у нас — 1,222 млн рождений. Это минимум со времён 1999-го. В 2025-м пошло падение по третьим детям. Первые и так на минимумах, а вот второе-третье хоть немного, но давало положительную динамику. У вот в этом году у нас статистика по второму-третьему начинает проседать.

Вы скажите, что дети — это ипотека. Дети — это квартира. Я часто слышу от чиновников эту формулировку. Что доходы — вторичны, а жилье — первично. Да, но нет. Тут тонкий момент, что ипотека повышает вероятность планов завести ребёнка. Первого, или второго, или третьего. Но реальность в том, что решение зависит уже от дохода. Т.е. ипотека дает плюс к намерениям и планам, но если западает доход, то он уже даёт минус к возможностям.

Получается, что если сейчас государство сужает семейный бюджет, то семья теряет «подушку», из которой платили ипотеку и покрывали потребности родительства. В такой конфигурации решение «родить второго/третьего прямо сейчас» откладывается. И так будет работать экономика семей в 2026 году. А у нас и в текущей конфигурации западение.

Мы уже в демографической яме, и поэтому любой удар по женскому микробизнесу её только углубляет. Если национальная демографическая цель — вторые-третьи дети, то мы должны крепко подумать, а стоит ли бить по женскому микробизнесу. Учитывая, что макрофакторы в доходах явно не рвутся вверх.

Будь я депутатом, я бы попросил сохранить льготные страхвзносы (мама+декрет: 10% взносы на зарплаты женщин с детьми до 3 лет) и точечно поддержать «женский бизнес». Молодая семья должна почувствовать, что в этой «бюджетной нагрузке» — она в приоритете и имеет льготы. Хотя бы ипотечные бонусы при рождении детей. Т.е. списание «тела» ипотеки за рождение второго и третьего.

Пока же, моя оценка, что всё это выглядит как очень негативный фон для «вторых-третьих». Про первых даже и не заикаемся.

Миграция — это (не) проблема!
(2) #мигранты
Как внедрить модель«приехал, отработал, уехал».

В России на повестке дня оказался редкий по своей прямоте тезис: трудовой мигрант приезжает не жить, а работать. После окончания контракта он обязан покинуть страну. Этот подход, например, давно сложившаяся практика в странах Персидского залива, где трудовые рынки встроены в жёсткую схему временных контрактов. Теперь подобная модель обсуждается и у нас.

Почему это важно сейчас? Старая система патентов исчерпала себя. Формально она должна была упорядочить рынок труда, но фактически превратилась в инструмент оседания. Возможность продлевать патент на месте (без выезда), породила десятки тысяч «вечных временных» работников, которые годами живут в России, оформляясь как временные. За этим стоит простая математика: чем дольше человек остаётся, тем выше вероятность появления семьи, социальной нагрузки и закрепления в теневой экономике.

В чем логика новой модели?
Схема «приехал-отработал-уехал» строится на трёх базовых принципах.
Первое — контрактная привязка. Разрешение выдаётся не на человека вообще, а на конкретный проект, объект и регион. Срок действия совпадает с продолжительностью договора.
Второе — обязательный выезд. Продление внутри страны невозможно. Контракт закрыт — работник выехал. Только после этого можно оформлять новый въезд.
Третье — ответственность работодателя. Он обязан обеспечить жильё, зафиксировать рабочее место и нести ответственность за законность пребывания.

В ОАЭ или Саудовской Аравии подобная система существует десятилетиями. Да, у неё есть свои риски, но в ключевых аспектах она работает: миграция остаётся инструментом экономики, а не фактором социальной трансформации. Страна получает трудовой ресурс без долгосрочной интеграции, а бизнес — предсказуемость и чёткие правила найма. Для России, где запрос общества на ограничение оседания мигрантов сейчас очевиден, этот опыт весьма востребован, пусть и с адаптацией к нашим реалиям.

Как внедрять в России?
Начинаем с хорошо зарекомендовавшей себя практики пилотных проектов. Разумно начинать с отраслей, где дефицит очевиден: стройка в центральных регионах, сельское хозяйство на Юге, промышленность в Поволжье. Там можно отработать механизм проектных разрешений, цифровой учёт въезда и выезда, а также систему общежитий под контролем работодателя.

Следующий шаг — цифровая интеграция. Без единого цифрового реестра, где будет «контракт на жильё-дата выезда-биометрия-денежный след» вся конструкция рискует превратиться в очередной бумажный поток, где легко потерять концы.
Третий шаг — закрепление персональной ответственности генподрядчика. Именно он должен отвечать за легальность занятости, чтобы субподряд не уходил в бесконечные цепочки.

Такая модель способна разорвать замкнутый круг: бизнес получает доступ к трудовому ресурсу, но лишается возможности бесконечно держать «вечных мигрантов». Государство контролирует сроки пребывания и снижает нагрузку на социальные системы. Общество видит, что миграция перестаёт быть источником хаоса и превращается в управляемый процесс.

Для избирательной кампании 2026 года это может стать одной из центральных тем. Простая формула: «работать — можно, жить — только по правилам» отвечает и на социальный запрос, и на экономический вызов. А главное переводит разговор о миграции из эмоциональной плоскости в рациональную: кто нужен, зачем, на какой срок и на каких условиях.

В третьей части выйдем за пределы обсуждения патентов и проектных виз и обратим внимание на гуманитарный контур. Речь пойдёт о репатриации, русскоязычных семьях и детях, которые возвращаются в Россию, но сталкиваются с бюрократическими барьерами и хаосом в школах. Почему важно разделять низкоквалифицированный временный поток и тех, кто приезжает с намерением встроиться в российское общество? Какие инструменты нужны, чтобы поддержать «своих»?

Про запрет собак в общественных местах и в транспорте

Это классическая вилка: регулируй или запрещай. Или правила и контроль над соблюдением правил, или запрет, чтобы не было мороки с выработкой правил и контролем за соблюдением правил.

Запрет как универсальный ответ на проблемы (что так любят наши чиновники) — это не про заботу о людях, это про управленческую лень. Вместо того чтобы навести порядок в правилах и их исполнении, депутаты предлагают отрезать целый пласт городской жизни. Потому что негоже депутатам напрягаться и выписывать правила. Запретить одним махом и всё.
Плохо. Так нельзя.

Критикуешь-предлагай, да. Сделаем (в очередной раз) за депутатов их работу.

Итак, у нас у собственника пространства уже есть право устанавливать режим доступа. Кто-то разрешает собак, кто-то нет. У каждого города есть санитарные нормы и нормы безопасности. У перевозчиков регламент посадки и перевозки. Всё это стыкуется через понятные и видимые для пользователя правила, а не через тотальный запрет. Нормальная урбанистика опирается на эту матрицу разных рисков, а не на частные страхи.

Где доминируют риски и дискомфорт, там их решают точечно. Детские учреждения? Всё правильно закрытый доступ, кроме обученных собак сопровождения или чётко обозначенных терапевтических программ. Продуктовые магазины? Запрет на зал с едой, но допускаются закрытые переноски и обозначенная зона ожидания у входа. Кафе и террасы? На усмотрение заведения, предупреждающая табличка на двери. Общественный транспорт? Короткие поездки по правилам перевозчика, намордник для крупных, переноска для мелких, время вне час-пик как рекомендация. Парки? Поводок в общем периметре, площадки выгула без поводка, ограниченные территории с табличками «без собак».

В итоге: граждане-горожане понимают, что можно, что нельзя, и у кого ответственность. Всё прописано и обозначено. Нарушил — виновен.

Понимаете, господа чиновники, ответственность нужно формировать. Запретительные проекты работают ровно в обратную сторону — они создают дефицит ответственности. Запрет «сразу на всё» вроде и снимает вопрос, но по факту он переносит конфликт на улицу: штрафовать кого, за что, кто фиксирует, как оспаривать. Это еще большее административное регулирование.

Напротив, при режиме «правила и контроль» появляется четкая линия ответственности: на входе есть обозначение и их нужно прочитать, есть публичный регламент, который нужно соблюдать, есть персонал, который знает правила, есть фиксация инцидентов, есть прописанные санкции к владельцу собаки, к персоналу. Эти прописанные правила и создают ответственность. А общие обозначения «нигде нельзя» — только размывают их. Нигде нельзя, но собаки у половины страны.

Если цель безопасность и порядок, то инструментом должна быть стандартизация и этот скучный единый городской свод правил. Вроде поводок в общественных пространствах, намордник для крупных пород и собак с поведенческими особенностями. У каждой собаки обязательный жетон или чип. Можно подумать про базовую страховку гражданской ответственности владельца. Плюс прописанная ответственность за загрязнение общественных пространств. Курсы по обучению «городскому минимуму» для собаки. Плюс списки мест, где к собакам применяются повышенные требования. Список «зеленых» зон, где разрешенные pet-friendly локации.

Вот это нормальная городская среда, где и собачник, и аллергик, и дети, и разные породы. Это город, где есть предсказуемость, где снижается риск конфликтов и формируется цивилизованный сервис.

Нам нужен рабочий механизм, где граждане без собак получают безопасный поход в кафе и магазин и чистую улицу и газон. Где владельцы собак, будет знать правила и свою зону ответственности, при этом быть свободными в выборе доступных локаций без стигматизации.

Ну и главное: никто не будет подменять право собственника на свои условия. Хочет магазин «без животных» — его право. Хочет кафе «с собаками» — тоже их право. Депутаты должны защищать оба этих права. Уравновешивать их.

Конечно, это жест доброй воли. Публичный призыв к диалогу.
Конечно, не просто так и с жестким аргументом «а если нет, то...»

Грубо говоря, далее неминуемо последуют две трактовки (сами уж разберетесь у кого какая): «Москва призывает к диалогу» и «Москва угрожает эскалацией и оказывает давление».

И мирный ракурс, что Россия публично выражает готовность соблюдать ограничения ДСНВ даже после его истечения, если США сделают то же самое. Это шаг навстречу Вашингтону и жест доброй воли. Предложение сохранить контроль над вооружениями, а не разорвать его.

Но Кремль тут же и занимает жесткую позицию («готовы ответить силой», «отказ от моратория вынужденный»), что уже противники будут использовать как подтверждение агрессивного курса. Не будем делать за людей их работу, но слова «шантаж» и «под прикрытием диалога», я думаю, будут звучать.

Я бы охарактеризовал эту позицию Кремля (и видимо лично Путина) как рациональную. Россия умело «подставляет» Вашингтон. США теперь в положении, что если они не идут на встречу Москве, то именно они и ответственны за разрыв.

Если диалог и сдерживание — сохранятся, то это устраивает Москву. Если США выходит из диалога, то это также устраивает Москву. В этом рациональный подход. Прагматичный.

Многоходовочка, да. Давно не было. Даже скучали.

Миграция — это (не) проблема!
(1)
Серия материалов по одной из главных проблем современной России.

На мой взгляд, ключевая проблема текущей модели не в «наличии мигрантов», а в архитектуре рынка труда и структуре контроля. В РФ управление низкоквалифицированным трудом делегировано рынку субподрядов и «посредников по патентам». В итоге государство почти не управляет тем, кто въезжает, где живет, на каких объектах работает и когда выезжает. Управление заменено на фиксацию свершившихся фактов.

Выделим основные структурные проблемы:

— патент как суррогатный вариант разрешения на работу.
Патент оформляется на человека, а не на проект. Он не привязан к конкретному работодателю, к конкретной стройке, к смене и месту проживания. Это создает стимул к оседанию, серой занятости и к фиктивным переводам между «работодателями на бумаге».

— как следствие возникает: матрёшка субподрядов. Генподрядчик уходит на третий-четвертый слой подрядов. Ответственность за легитимность занятости и проживания мигрантов растворяется. Никто не отвечает персонально за конкретную бригаду на площадке.

— еще проблема жилья. Большая часть жилья для размещения мигрантов — это стихийные хостелы и квартиры без договоров. Отсюда санитарные риски, напряжение в районах, побеги при проверках и невозможность проследить путь мигранта от въезда в страну до конкретного места работы и проживания, а затем до выезда.

— т.е. нет цифрового следа в цепочки: въезд — контракт — проживание — зарплата — выезд. Органы надзора видят фрагменты, но не всю траекторию человека. Значит, нет инструментов превентивного контроля и быстрой депортации нарушителей.

Это нужно исправлять уже сейчас. В ближайшие полгода нужно заморозить выдачу новых патентов и открыть переход на разрешение под конкретный проект и конкретный регион с привязкой к работодателю (и графику смен). Срок до полугода. Продление только после закрытия объекта и обязательного выезда за границу (закрытие вахты).

Также стоит ввести персональную ответственность генподрядчика. Субподряд глубже двух звеньев должен быть ограничен. Ответственность за легальность мигрантов, за проживание и страхование несет только генподрядчик.

Еще создаем реестр койко-мест и общежитий. Разрешение на труд действительно только при наличии зарегистрированного места проживания.

Обязателен к оформлению страховой депозит работодателя. На каждого работника должен быть размещен депозит на депортацию и потенциальные штрафы. При нарушении депозит списывается автоматически.

Еще то, о чем я много говорил — это цифровой профиль временного работника. На въезде формируется цифровой ID: работодатель, объект, проживание, график смен, налоговый режим, дата выезда. Несоответствие по любому пункту приводит к проверке.

И плюс амнистия на 60 дней для добровольного перехода из серой зоны в государственную.

Главная идея — переносить ответственность с «мигранта вообще» на конкретного работодателя и регион. Мигрант становится рабочей единицей в системе, а контроль смещается на тех, кто его нанимает.

Патент заменяется проектной визой. Это автоматически блокирует завоз семей для низкоквалифицированного потока.

Регионы будут обязаны отчитываться публично раз в полгода (или даже квартал): доля легальной занятости, места проживания, количество нарушений и депортаций, объём штрафов.

Главный критерий для экономики не в числах по количеству мигрантов, а в росте производительности и прозрачности занятости в строительстве, ЖКХ, логистике и общепите.

Такой подход снимает главный конфликт ответственности и надзора. Государство получает управляемую систему, бизнес — понятные правила, чтобы играть в долгую. А общество — порядок и адресную ответственность.

Далее во второй части: разберём, как именно должна работать модель «приехал – отработал – уехал», что из опыта стран Персидского залива применимо в России и какие шаги реально запустить уже в ближайший год.

Лондон признает Палестину в качестве независимого государства.

Всё это подаётся как «исторический шаг», будто Великобритания изменила свою позицию. Но если смотреть на факты, это не разворот, а чистый популизм и знаменитая «двухуровневая» система от Стармера. На показ — одно, а вторым слоем все ключевые каналы поддержки Израиля сохранены: от лицензий на экспорт вооружений до участия в программе F-35 и разведывательных операций.

После 7 октября 2023 и до 31 мая 2024 правительство Британии выдало Израилю 108 экспортных лицензий, из них 42 — на военные товары и 66 — на «dual-use» технологии. В 2022 году объём составил £42 млн, в 2023 — £18 млн. Суммы кажутся невеликими, но речь о критически важных комплектующих в цепочках поставок.

2 сентября 2024 Лондон объявил «приостановку» примерно 30 лицензий из около 350 действующих. На деле речь шла только о тех товарах, которые «могут быть использованы в Газе». Формулировка расплывчатая и легко приодолимая. Общая экосистема поддержки осталась рабочей.

Главная неснятая скоба: F-35. Британия продолжает поставлять компоненты в глобальный пул программы, откуда их получает и Израиль. Высокий суд Лондона 30 июня 2025 подтвердил законность так называемого «F-35 carve-out»: даже признавая риск нарушений международного гуманитарного права. Суд переложил ответственность на политиков. То есть канал остаётся открытым.

Не стоит забывать и о разведке. С декабря 2023 года британские ВВС ведут регулярные разведполёты «в поддержку операций по освобождению заложников». По данным AOAV и Declassified UK, к лету 2025 их количество превысило 600. Минобороны отказывается раскрывать детали, но очевидно: это системная операционная помощь Израилю, а не нейтральный мониторинг.

Добавим сюда корпоративную инфраструктуру: британские компании годами производят комплектующие и технологии двойного назначения для израильского ВПК. К концу 2024 оставалось около 350 активных лицензий.

По фактам получается, что Лондон сделал политический жест, но материальную архитектуру поддержки Израиля не тронул. Нет эмбарго, нет полного стопа поставок, нет разрыва по F-35, разведка продолжается. Нет и поддержки исков против Израиля в международных судах, нет пакета восстановления Газы. Это не отказ от участия, а лишь смена вывески для международной аудитории.

Если Британия серьёзно признаёт Палестину, шаги очевидны: полный стоп военных и «dual-use» поставок, отказ от участия в F-35-пуле, прекращение разведподдержки, юридическая и финансовая ответственность за восстановление. Пока же это пиар-жест и не более.